Очередной день, очередной выезд. Ничего необычного, всё в порядке вещей. Да, в целом, как и в последние пару недель. Всё слишком обычно, слишком заурядно, что немного выводило Ренуара из себя. От таких чрезмерно спокойных дней всё его естество распирало, словно неким подкожным зудом. Толкало к действиям, к чему-то необычному, что поможет развеять эту скуку, плотно залепленную бумагами формата А4, стуком каблуков коллег и столь привычной болтовнёй о вечном.

Наверное, скуку должен был бы развеять очередной вызов. Может быть, какой-то незаурядной смертью или интересным человеком, с которым можно будет потолковать в процессе, но… Аневризма? В тесной квартирке нижнесреднего класса? Так это же буквально синоним слова «скука». Опыт жнеца говорил, что ничего интересного от таких выездов ждать точно не стоит. Просто монотонный рабочий процесс. Вот только что-то здесь было не так. Что-то странное. Почему-то на вызов было направлено два жнеца. И вот тут, в темноте, всполохнула искорка.

Не будут же на такую скучную и простую смерть отправлять целых двух важных сотрудников. Правда ведь?

— Нет, но ведь это правда странно, — пожимает плечами Ренуар, обращаясь к коллеге, которая всё это время выглядит невероятно спокойной, когда сам мужчина буквально места себе не находит. Он слегка топает ногой, поглядывая на наручные часы, скрещивает руки на груди, озираясь по сторонам. Он ожидает подвоха. Ожидает чего-то необычного.

Он надеется на что-то необычное.

И вот, наконец, механизмы начинают приходить в движение. Обычная рутина жильца этой невзрачной квартиры вот-вот закончится чем-то трагичным. Ну такая уж привычка у людей — считать смерть трагичным событием. Ренуар в очередной раз смотрит на часы, отсчитывая секунду за секундой. Ещё немного, совсем чуть-чуть… И вот оно!

Но не происходит ничего необычного. Простая тихая смерть. Ренуар в очередной раз смотрит на коллегу, затем на недавно почившего мистера Кларка и не понимает, зачем он вообще здесь, и где же тут хоть капля интересного?

Рядовое объявление смерти, всё по внутренним регламентам. Да, усопший немного не в себе, но и это тоже в порядке вещей! Всё совсем не так, как рассчитывал жнец. Слишком ОБЫЧНО.

Это ужасно разочаровывало.

С тяжёлым вздохом Ренуар всплеснул руками и сделал шаг в сторону погибшего:
— И это всё? Ну не может такого быть! Выкладывай давай, мистер Кларк, может, у тебя тут где-то под диваном огромный баллон с пропаном, который вот-вот рванёт? Или, может быть… — мужчина приложил руку к подбородку в задумчивом жесте, — ну, не знаю! Может, хоть утюг забыл выключить? Хотя знаешь — забей.

В очередной раз вздохнув, Ренуар плюхнулся на диван прямо возле мистера Кларка и закинул руки за голову.

— Ожидать что-либо от такой серости точно было ошибкой. Так что давай всё сделаем как надо, и ты не будешь выпендриваться, окей? Ты умер, очень соболезнуем, — с этими словами Ренуар чуть приподнялся и похлопал Митчела по плечу, — но давай тут не будем усложнять работу нам и портить тебе спокойное забвение, ладно? Просто, ну, сходи с нами, и мы всё расскажем и покажем.

По крайней мере, самому Ренуару казалось, что он достаточно доходчиво объяснил всё погибшему, и его слова и действия ну никаким образом не могут привести к чему-то непредвиденному.

Правда ведь?

Отредактировано Renoir Bordeleau (2025-09-06 20:17:50)

Ну вот, приехали! Ренуар ведь и правда пытался вести себя «по-человечески»! А что в итоге? Разъярённый призрак, который пытается нагнать пафоса — морганием лампочек. И вот вся эта драма происходит только потому, что кто-то посмел коснуться его эфемерного бочонка с гордостью. Ну это уже ни в какие ворота! Ренуар тихо усмехнулся, наблюдая за дрожащими тенями на стенах. Атмосфера была такой, будто Митчелл и в самом деле хотел устроить небольшой армагеддон прямо в своей гостиной.

Жнец подался чуть вперёд, опираясь локтями на колени, и окинул взглядом снизу вверх призрака. Его глаза будто бы пылали огнём, который в какой-нибудь книге могли бы охарактеризовать как «смертельная решимость». Жаль только, эффект был подпорчен тем, что действие происходило в захламлённой гостиной с облезлыми обоями и старым телевизором, который буквально пару секунд назад демонстрировал рекламу стирального порошка.

— Ну нааадо же! — протянул Ренуар, вытягивая это слово, будто кошка, потягивающаяся после сна. — У нашего мальчика наконец проснулся характер! И где же ты был со своим «я — не вещь!» все эти тридцать пять лет, а? Может, если бы ты чуток пораньше научился стучать кулачком по столу и требовать уважения, то сейчас бы не валялся в дешёвой квартирке на облезлом диване с просроченными счетами и псом, которого ты, кстати, забыл покормить.

Жнец качнул головой и цокнул языком, будто укоряя непослушного ребёнка.
— Лучше бы ты с таким огнём в глазах в налоговую заходил или к начальству. Да на крайний случай к врачам, которые тебе всё это время на мозги капали. Глядишь, и не окочурился бы тут, прямо на этом, — Ренуар втянул носом воздух, — залитом позавчерашним кофе диване.

Ренуар откинулся назад на спинку дивана и раскинул по ней руки, после чего ухмыльнулся так широко, что это выглядело даже вызывающе:
— Но неет, что вы! При жизни — всё тихо и спокойно, с бутербродиком из ветчины и телевизором в роли главного развлечения. А как только твои часики остановились — сразу в тебе проснулся дух героя! Запоздалый, правда, но зато какой гордый! Ну что я тебе могу сказать? Мои поздравления, Митчелл, в таймингах ты настоящий мастер!

Подняв руки, он пару раз хлопнул в ладоши, повернул голову к своей напарнице и обратился к ней вполголоса, но очевидно это было достаточно громко, чтобы дух услышал:
— Ты заметила, как они всегда начинают буянить только после смерти? Когда рисковать уже, по сути, нечем. До этого — жизнь серой мышкой, а потом — оскорблённая гордость и угрозы в стиле «я пройду через тебя». — мужчина махнул рукой, словно отмахиваясь от насекомого, — Да-да, пройдёшь, конечно. Вот только лучше бы ты подумал, через что ты на самом деле прошёл, пока был жив.

Снова повернув голову в сторону Митчелла, Ренуар закинул руки за голову, театрально вздохнул и продолжил говорить:
— Но ладно, допустим. Я всё понимаю: два каких-то странных чувака в твоей квартире говорят о смерти. Лампочка моргает, пес завывает. Это всё, конечно, стресс. Это логично. Но есть одно «но»: ты на самом деле думаешь, что у тебя ещё осталось поле для манёвра?

Голос жнеца стал немного тише, серьёзнее. Улыбка исчезла с его лица.
— Ты умер, Кларк. Всё. Конец истории. Ни крики, ни угрозы, ни вот это твоё «я не вещь» ничего не изменят. Твоё тело уже отработало своё, и как бы ты сейчас ни дергался и ни закипал, назад дороги больше нет. Для тебя часы остановились.

Он на секунду замолчал, позволяя своим словам осесть, а потом пожал плечами, словно говоря о простой арифметике:
— Так что хоть кричи, хоть закипай в ярости, она, — Ренуар кивнул в сторону холодильника с фотографией, — не станет здоровее, а лекарства сами собой не появятся. Да хоть голос сорви, крича о своих обещаниях — кроме нас двоих никто тебя уже не услышит. И, наверное, единственное решение, которое стоит перед тобой сейчас, — это принять происходящее или биться в истерике, отказываясь верить.

Ренуар вытянул ногу и лениво качнул ботинком.
— Так что вопрос здесь простой: превратишь ли ты свой конец в дешевый хоррор с мигающими лампочками, или уйдёшь по-человечески и с достоинством, без скандалов? — затем жнец легко усмехнулся, но в усмешке этой не было яда или провокации. — Поверь, так тебе будет проще. Да и мы быстрее закончим. В общем, решение за тобой. Спокойный финал или истерика? Выбрать можешь только промежуток. Концовка ведь у твоей истории всё равно будет одна и та же.

И после этого Ренуар замолк, оставляя лишь тягучую тишину. Он сказал всё, что было нужно, и надеялся, что Митчелл понял: какой бы выбор он сейчас ни сделал — всё уже предрешено.